Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией - Страница 137

137

Коля поднялся, сделал несколько шагов. В комнате послышался шум отодвигаемого шкафа, голоса, потом в коридор выскочил Виктор с пистолетом в руке. В то же мгновение отлетела сорванная с петель входная дверь – в квартиру ворвались Воронцов, Рудаков и милиционеры.

– Поздно, братцы, – укоризненно сказал Коля и улыбнулся: – Где же вы были раньше?

Виктор молча показал на часы. Было ровно «15.00».

Коля вошел в комнату. Нина склонилась возле Магницкого и поила его водой. Заметив Колю, она встала и подошла к нему.

– Вы живы? – она с трудом сдерживала слезы.

– Спасибо вам, – Коля протянул ей руку. – Если бы вы не привели наших через этот ход… – Коля показал на отодвинутый шкаф.

Она осторожно дотронулась до Колиной руки:

– Отец… Хвылин, что с ним? Что ему будет?

– Он убит.

Она посмотрела на Колю долгим, сразу успокоившимся взглядом:

– Вы удивитесь, наверное, тому, что я сейчас скажу. Это хорошо, что… что он убит. И Борецкий тоже убит?

– И Борецкий тоже, – подошел Виктор. – Вам не нужно здесь оставаться, Нина. Пойдемте, я отвезу вас к родным или друзьям. У вас есть родственники?

Она отрицательно покачала головой:

– Нет. У меня никого нет… Отец… Хвылин никогда не говорил, что служил в полиции. Это правда?

– Приходите к нам на Петровку через пару дней, – сказал Виктор. – Мы найдем послужной список Хвылина, и вы убедитесь, Нина. Вас не должна мучить совесть. Вы поступили правильно.

– Возможно. Позвольте мне уйти.

Виктор переглянулся с Колей.

– Идите, – кивнул Коля. – Только непременно приходите. Я буду вас ждать.

– И я, – сказал Виктор и, перехватив Колин удивленный взгляд, покраснел.

Нина ушла.

– Начинайте обыск, – приказал Коля.

Два часа милиционеры и сотрудники опергруппы выстукивали полы и стены, перебирали вещи, осматривали ход, который вел из квартиры Хвылина в подвал. Драгоценностей не было нигде.

Пока в квартире шел обыск, Нина стояла на другой стороне Столешникова переулка и смотрела на окна своей бывшей квартиры. На смену нервному возбуждению и отчаянию пришло тупое равнодушие. Она вдруг подумала, что через три дня, когда она придет на Петровку, ее задержат и отправят в камеру. А послужной список отца – это наверняка уловка. «А, собственно, зачем? – снова подумала она. – Если бы они хотели меня арестовать – они могли бы сделать это сразу. Но они могут подумать, что я знаю, где украденные вещи. Тогда они поступили верно и будут следить три дня, а потом – посадят, – Нина горько усмехнулась. – А что ты заслужила иного, милая? Крути, не крути – обо всем догадывалась, подозрительные поручения отца и Борецкого выполняла, мелкие подарки принимала. Вот оно и возмездие!»

Вдруг Нина увидела Виктора. Он распрощался с Колей и зашагал в сторону Пушкинской улицы. Сама не понимая зачем, Нина пошла за ним. «Получается, что я за ними слежу, а не они за мной», – подумала Нина.

– Товарищ! Гражданин начальник! – крикнула она.

Виктор остановился, удивленно посмотрел:

– Вы? Почему вы не ушли? И почему «гражданин»?

– Не знаю, – девушка отвела глаза в сторону. – Меня посадят?

– За что? – спокойно спросил Виктор. – Вы в чем-нибудь виноваты? Украли? Прятали краденое? Делали что-нибудь незаконное?

– Нет. Я подумала – из-за отца. В конце концов – я носила его записки. В общем, помогала. Вы скажите мне правду.

– Куда вы пойдете? – поинтересовался Виктор. – Я провожу вас.

– Не нужно. – Она покачала головой. – О вас могут плохо подумать. Да и некуда мне идти. Родственников у нас… у меня нет, друзей, – она с отчаянием посмотрела на Виктора, – друзей у меня тоже нет. Я одна. А в квартиру я не вернусь. Да и нельзя, наверное?

– Нельзя, – согласился Виктор. – Она теперь опечатана. Что же будем делать?

– Будем? – удивилась она. – При чем здесь вы? Вы извините, что я так вот. Пристала к вам. Я пойду, вы извините.

Виктор удержал ее за руку.

– Давайте так, Нина. Вот вам ключи от моей комнаты. А вот – адрес, – Виктор написал несколько строк на обрывке бумаги. – Если соседи дома – покажите им мою записку. Они хорошие люди, приставать с вопросами не станут.

– А вы? – растерянно спросила она.

– Обо мне не беспокойтесь. У меня много товарищей, да я и у бати могу пока пожить. У него квартира на улице Горького!

– У вас есть отец? – удивилась Нина. – Как странно. А кто он?

– Кондратьев. Вы его знаете.

– Он ваш отец? – Нина даже остановилась. – Боже мой.

– Что, не похожи?

– Какой вы счастливый. У вас такой… такой отец. А у меня. А у меня – такой… – Она заплакала…

– Да что вы, – растерялся Виктор. – Не плачьте, неудобно. – Он достал платок и начал торопливо и неумело вытирать ей глаза. – Пойдемте, я провожу вас.

– Нет! – Она протянула ему ключи. – Я не пойду. Я не должна. Вы очень добрый человек, но я не могу. Вы не беспокойтесь: я приду через три дня, я не убегу. – Она горько усмехнулась. – Зачем? И куда?

– А жить? Жить где будете? – заволновался Виктор. – Нет, я вас не отпущу. Глупости все это. Хороший человек ни про вас, ни про меня ничего худого не подумает и не скажет. А на плохих – плевать! Верно я говорю?

– Верно, – улыбнулась она сквозь слезы. – Скажите, у вас все умеют так убеждать?

– Все, – Виктор взял ее под руку.

Рано утром оперативники собрались в кабинете Кондратьева.

– Все так сложилось, – сказал Коля, – что Хвылин и Борецкий уже ничего нам об украденных вещах сообщить не могут, а у нас нет даже приблизительных данных, где их искать, эти кольца и браслеты. Заключение экспертизы – чья кровь на ботинке, чей ботинок и чьи отпечатки пальцев на ружье, из которого был убит Агеев, – это, честно говоря, последнее, на что я рассчитываю. Где товарищ Кондаков?

137